Услышав, что Эврика знала Адрока Тёрстона, Рентон набрасывается на девушку с упрёками: почему та не рассказала об этом раньше? «Он – моя семья! Каждый хочет знать о своей семье?! Это так очевидно для любого нормального человека!»
Эврика напоминает, что она не человек и, обидевшись, уходит.

По ТВ передают сообщение из Столицы. Очевидно, что, натравив кораллиан на Капитолийский Холм, Дьюи подчинил себе мнение общественности.
Хап с Холландом склоняются над картами, чтобы вычислить маршрут, а Стонер продолжает размышлять над тем, что он сам может сделать.

Поскольку Норбу слышал разговор Рентона и Эврики, юноша просит у священника совета и слышит в ответ: «В каких отношениях ты хочешь с ней остаться?»
Задумавшись над вопросом, Рентон листает «взрослые журналы» – за этим занятием его застаёт Хильда.
Вскоре она собирает Мэтью, Гиджет и Мундогги, но консенсуса не получается: парни думают о том, что у Рентона мало опыта «в этих делах», а Хильда и Гиджет беспокоятся о душевных переживаниях Эврики.

За просмотром новостей Стонер ломает голову, как донести до людей правду.
Время упущено: Дьюи уже начал восстание против правящего Совета Мудрецов. Нужен новый метод борьбы: какое-нибудь превосходное заявление или противоречие – и твёрдая правда...
Размышления прерваны на середине: журналист замечает Эврику, сидящую рядом и внимательно смотрящую на лицо Адрока Тёрстона, появившееся на экране.
Эврика расспрашивает Стонера о семье, и тот признаётся, что не помнит своего отца, поэтому понимает чувства Рентона, но и состояние Эврики ему тоже близко.
«Не знаю, могу ли я быть вместе с Рентоном», – говорит девушка и не может сдержать слёз.
Появившиеся Хильда с Гиджет не совсем верно истолковывают эти слёзы, а когда Стонер объясняет, что Эврика с Рентоном «как слепой с глухим», утаскивают её к себе для серьёзного женского разговора.

Рентон лежит у себя, думает об Эврике, потом размышляет о маме с папой: «Если бы они не встретились, поженились и всё такое, тогда бы не родился я».
Но тут в каюту вваливаются Мэтью и Мундогги: с целью провести ликбез.

Холланд, Тальхо, Хап и Кен-Го устанавливают маршрут до родины Водарека и обсуждают ситуацию в армии. Не все военные поддержат переворот Дьюи, но у него свой метод разбираться с несогласными. Скоро полковник сделает свой ход.
Миша вызывает по коммуникатору Тальхо и приглашает зайти в лазарет – вместе с Холландом.
В коридоре, на пути в лазарет, Эврика засыпает Холланда вопросами: «Ты чей-то папа? Папа же необходим? Может быть, поэтому Рентон был так обеспокоен? Интересно, хочет ли Рентон быть папой?»
Последний вопрос окончательно запутывает ситуацию: в состоянии дикой ярости Холланд влетает в каюту к Рентону и в срочном порядке раздаёт всем присутствующим люлей. Разобравшись, в чём проблема, он отправляет Рентона к Эврике – чтобы сам её обо всём расспросил.

Миша проверяет на УЗИ состояние Тальхо и плода в её утробе. Эврика удивлена и восхищена тем, как устроены люди, а Тальхо объясняет: «Это и есть семья. Всё начинается с симпатии к кому-нибудь. Это ведёт к любви и к рождению новой жизни».

В ангаре рядом с Нирвашь происходит серьёзный разговор, за которым тайком наблюдают члены Штата Гекко. Рентон и Эврика извиняются друг перед другом. Девушка считает себя виноватой: не понимала, насколько важен отец. И Рентону стыдно: забыл, что Эврике о многом неизвестно.
Девушка рассказывает, как Адрок заботился о ней и всему учил, а однажды признался: «Я не имею права сидеть рядом с тобой. У меня есть дети, которых я должен защитить, поэтому я не дам уничтожить этот мир». Это было Лето Любви, после которого Адрок исчез из кабины Нирвашь.
Он не забыл о своей семье. И Рентон впервые в полной мере осознаёт и оплакивает смерть отца.
«Я смог встретить тебя, потому что он защитил тебя!» – говорит Рентон Эврике.
«Рентон, теперь я поняла», – откликается она. – «Защищать своих детей, даже ценной собственной жизни – это и значит быть отцом, верно? Это семья?»

В тот же день Стонер просит у Эврики и Рентона разрешения опубликовать на обложке первого номера нового «ray=out» ту фотографию, где Эврика – кораллианин, Рентон – человек, вместе летят на одной доске. «Эта фотография сама по себе ни заявление, ни возражение. Скорее, она содержит истинную надежду на то будущее, что предстоит принять всему человечеству».

Тем временем Дьюи во главе мятежной армии занимает Капитолийский Холм и поднимается на орбитальном лифте к Мудрецам.
Полковник обвиняет Совет в сокрытии правды. «Когда стал известен «План Агеха», люди уже распространились по всей планете», – объясняют ему. – «Мы больше не можем использовать корабль, который привез нас».
Дьюи убивает двоих Мудрецов, а Кода сама склоняется перед мятежником, передавая свои полномочия…